Марафон... (Продолжение).

Начали лечить. Сначала в нос впрыснули кордиамин. Обычно это средство действует безотказно. Парень поднял голову, чихнул два раза и поник снова. Тогда ввели в вену смесь кофеина и кордиамина. Промыли желудок через зонд. Он, в общем-то, пришел в себя, называл свой возраст, все понимал, но ничего не мог сделать. С большим трудом нам удалось его посадить, но голова тут же упала на грудь, позвоночник не держал веса тела, он напоминал новорожденного младенца, которого по чьей-то прихоти хотят заставить ходить. Делать нечего, надо собираться в больницу, хотя по честному, ему бы отоспаться как следует дома, но…  Мама настроена на госпитализацию своего тяжело отравленного сына.

         Несем «пораженного сногсшибательной дозой алкоголя» на носилках. Тяжелый зараза, руки оторвешь. Только бы не свалился! На мое ворчание: «Это же сколько надо укушать?!», мама язвительно спрашивает:

-         А Вы, что же в его возрасте были пай-мальчиком?

-         Нет, я был обычным мальчиком, но на носилках меня пьяным со школы никто не таскал, да и «скорую» мне по этому поводу никогда не вызывали.

Выезжаем на улицу. Пациент спит сном праведника. Его мамочка звонит по сотовому телефону, оповещает родственников, что ребеночек тяжело отравился, и его везут в больницу. Ух, как замело улицы, движемся не более 40 километров в час. Вернемся нескоро. Эх, если бы я тогда знал, насколько нескоро!

         19-00. Ничего себе! Мы только на Октябрьской площади! Поток движется еле-еле. Нам нужно на Садовую-Кудринскую но на поворот налево настроились сотни машин, внутреннее кольцо стоит. Решаем ехать по внешнему, оно хоть еле движется. Влезли. Не проехав и 200 метров, встали. Внутреннее кольцо стоит глухо, центр весь тоже стоит. Вот попали! Хорошо еще то, что больной у нас «липовый», а будь он с настоящим отравлением?! Упаси Господи. Десять метров едем, - стоим, десять метров едем – стоим. Шутим, доберемся до 21 часа до Павелецкого вокзала или нет.

         20-00. Не до шуток. Не доехали даже до Таганки. Реже едем, чаще стоим. Иногда стоим по несколько минут, даже глушим двигатель. Остановились в тоннеле. Здесь дышать совсем нечем. Воздух сиз от выхлопных газов, режет глаза, от вони начинает тошнить и болит голова. Когда же кончится эта пытка? Разговаривать уже не хочется. Радио, как назло, не работает.

         21-00. Из-за угла дома показался Павелецкий вокзал. Спорим, доехали ли мы до него или нет: здание уже видно, но впереди площадь, а там затор. Затор пытается ликвидировать одинокий милиционер с палочкой. Его никто не слушается. Он яростно машет палкой во все стороны, наверное, даже вспотел. Смысла в его действиях мало. Громадный поток машин прет себе напролом! Перед площадью простояли 15 минут. Спорим, когда доедем до Яузы. Вяло поспорив, умолкаем. В голове шум, в желудке пусто, начинает подсасывать. Явственно захотелось еще кое-чего, но негде. Зато оживился наш больной, слышу, беседует уже о чем-то со своей мамашей. Рассказывает, что так плохо ему еще ни разу от водки не было. Угу, в первый раз выпил.

         22-00. Доехали только до Курского. Боже мой, это когда-нибудь кончится или нет! Проехали еще один тоннель. Хорошо, что медленно, но ехали, а то там вообще могила! Тоннель длинный, как верста. И куда всех этих людей гонит нелегкая, на ночь глядя! Ну, неужели есть необходимость ехать через центр в такую погоду на автомашине?! Да и вообще ездить. А я то еще мечтал, как летом сяду за руль своей машины и куда-нибудь поеду. Идиот! Да пропади они пропадом все автомобили вместе! Буду пешком ходить.

А в салоне у нас мама с сыном весело щебечут. Ну, прямо - идиллия! Будто у них больше не было возможности поговорить. Судя по всему, мама сына нисколечко не осуждает, как будто он и впрямь плохой колбасы наелся! Вот сынуля попросился пи-пи. Во время очередной остановки он выходит и мочится посреди улицы куда-то нам на заднее колесо. Ожил родимый! Но я ему, честно говоря, завидую, мой мочевой пузырь поднялся почти до ребер. А деваться некуда. Мамочка все время спрашивает, когда же мы приедем? А я знаю?

         22-30. Наконец то поехали. Наши клиенты совсем освоились. Возмущаются, что так долго едем, просятся выйти из машины. Ну уж, - дудки! Раньше надо было думать.

         23-00. Ура! Мы в Филатовской! Сдаем «пьяницу» токсикологам. Они безумно рады, оказывается он у них такой третий или четвертый за вечер – предновогодняя дискотека! Молодежь выбирает водку. Мама с сыном не понимают, что они здесь делают, мы собственно тоже, но, тем не менее, доводим дело до конца. Мамочка пытается мне всунуть мятые пятьдесят рублей, я ей советую лучше купить на них сыну 1 килограмм хороших яблок, и вообще ни в чем себе не отказывать.

         1-00. Мы, наконец, на подстанции, берем ужин. Есть, честно говоря, уже нет настроя, но надо, а то до утра ноги протянешь. Быстро перекусив, укладываюсь в кровать, удалось бы хоть полежать, вытянув ноги.

         1-40. Вызов. Ребенок 4-х месяцев, упал, травма головы. Ну - замечательно! Откуда же он умудрился упасть в полвторого ночи?! Да он в четыре месяца еще ходить не умеет! Ладно, едем. Квартира – «псовый вариант», что в переводе на русский означает - семья алкоголиков. Кипит ночная жизнь. Трое детей. Младшего очередной мамкин сожитель взгромоздил на верхние нары детской кровати. Он оттуда и упал. Милое дело. Ребенок, правда, хороший, жалко. Поехали в Морозовскую.

         2-50. Пытаемся улечься спать во второй раз. Я очень чутко сплю, всегда слышу, когда меня вызывают. Со временем я умудрился не слышать, как зовут других, но на свои «пять – два» четко реагирую. За 6 лет работы на «скорой» я только 2 или 3 раза не проснулся сам, да и то, думаю по причине не очень четкого объявления. Вообще объявление вызова бригаде ночью требует от диспетчера большого искусства. Таких, что могут объявить негромко, но четко и явственно у нас единицы, это «зубры» их уважают и некоторые даже побаиваются. Остальные же диспетчера предпочитают повысить голос, если бригада не встала сразу, а уж на третий-четвертый раз просто орут во всю мощь своих легких. Встает вся подстанция, иногда исключая тех, кого звали. Но это лирическое отступление, так как уже прозвучало волшебное «пять – два».